То, что я - человек-кино, обсуждать бессмысленно. Другие варианты не были возможны в моей жизни, так что логика тут железная. Если человек в СЕМИЛЕТНЕМ возрасте остается совершенно один - это шокирующее "обстоятельство", и он просто обязан примкнуть к людям.
Обычно в таких случаях и примыкают... чаще к весьма специфическим людям. Ну и жизнь вся естественно окрашивается тогда в специфические цвета. Точнее цвет-то один - черный, и лишь оттенки разные.
Но если оставшийся совершенно один семилетний ребенок вдруг настойчиво шарахается от услужливо-вездесущих специфических людей, и за отсутствием в подобных ситуациях других - вообще остается в полной изоляции от мира... - это и вовсе нонсенс.
Причем понятно, что эти специфические люди, будучи полны амбиций и всяких там псевдо правил и законов, будут чрезвычайно оскорблены независимостью какого-то там... любого возраста.
Бывали у нас в "школе" такие специфические - Мороз, Карась, Красный, Поляк... всех и не припомнить - кто учился несколькими классами старше. Приходили по вечерам в младшие классы - "удаль" свою показать да вином "апостолов" своих угостить.
Поляк однажды потребовал присутствия всех, а когда все собрались, взял за шиворот кошку и, ребром ладони нанес ей удар в область шеи. Видимо шея маленького животного сломалась - будучи брошенная на пол кошка будто под бесконечными разрядами тока дергалась, дергалась и дергалась, подскакивая в этих конвульсиях иногда на несколько сантиметров.
Вот такой "удалью" они делились. Иные - типа Красного - откуда-то приходили вечерами к интернату - все с теми же проблемами.
В общем, ни к кому не примкнувший семилетний, абсолютно одинокий ребенок - это практически труп. Более того, он словно наполовину Маугли - не будет знать как вообще надо жить.
И лишь одно ему остается для познания тонкостей жизни - кино. Все. Больше ничего. Книги не в счет - тонкостей в них и не видно.
Сегодня наверно наблюдающему было бы смешно видеть, как при просмотре добротного боевика я выискиваю возможность сфотографировать... элементы старинных дверных петель и засовов, обуви, элементы сверлильного станка дореволюционных времен и прочую механику.
Но благо наблюдать и насмехаться некому - я давно один.
А вот раньше - в детстве - кино было для меня настоящим учебником жизни. Где с одноклассниками, а чаще один, я ломал заднюю дверь кинотеатра, или применял чудеса изворотливости чтобы видеть. Видеть например раз за разом (22 раза кажется смотрел) как поднимается, восстает из дыма избитый "Танцор диско" и прочие подобные вещи.
Я впитывал в себя это на каком-то клеточном уровне, и раз за разом оказывал все большее сопротивление тем кто избивал меня.
Брюс Ли, Чак Норрис, мудрые звери и люди, люди боровшиеся за неимением силы интеллектом и/или оружием - все это было для меня важно чрезвычайно - шаг, взгляд, речь, философия, логика, рассуждения о добре и зле, о плохом и хорошем, смех или горе уместно и неуместно...
Нет ни малейшего сомнения, что остался в живых я благодаря в первую очередь - кино. Благодаря ему же я вовремя в школе взялся за оружие. И прошел еще много лет войны, хоть и израненный, но живой вышел и из "школы" и из "училища".
Наука однобокая. Чего-либо светлого со стороны я либо не видел, либо видел чрезвычайно редко. Вся жизнь свелась к науке о войне - что-то узнал, тут же и опробовал, внося коррективы. Уже тогда, следом и идут науки - от ботаники до баллистики, всюду понемногу, применительно только к одной стороне бытия - выжить, победить.
И вот на протяжении своей жизни я твердо уяснил несколько ключевых вещей. Одна из них о том, что противник - это некто из партии в шахматы или еще какой безобидной игры. Если же перед тобой непрошенный гость с оружием - это враг, и любые отношения с ним, сколь бы извилисты они ни были, должны вести к одному - абсолютной гарантии что возможности реванша у него не будет.
Здесь идти надо до конца. Даже если в конечном счете, возможности реванша не станет у тебя.
27 сентября 2009 года, воскресение. Время еще дообеденное. В моей новенькой хижине сидит Юра и, смотрит как я разными скребками замазываю глиной низ печки. Труба уже закреплена и я делаю последнюю часть работы.
Получается не то чтобы плохо, но не так красиво как мне бы хотелось. То скребок смочить не могу, глина комками отрывается и липнет к скребку... Откладываю инструменты, снимаю перчатки и начинаю замазывать руками - получается лучше.
- Ну наконец-то! Я все думаю долго ты еще чайной ложкой будешь мазать? - Восклицает Юра.
Еще через несколько минут все закончено и выглядит вполне культурно. Если бы не странная форма печки...
Иду мыть руки, ставлю кофе и мы отмечаем завершение работы. Через некоторое время Юра домой едет. Я остаюсь и зажигаю первый огонь в новом доме и в новой печке.
Сильнейший жар от сухих дров, выгоняет на улицу еще быстрее, чем резкий запах сгорающей эмали, которой этот стальной барабан был покрыт. Выскочив на улицу, я в недоумении размышляю о том, как же мне пользоваться этим, если на расстоянии сантиметров 10 от печки могут воспламениться брюки?
Но вообще-то... что я, не смогу отрегулировать жар что-ли? Да элементарно! Тем более зимой наверняка не столь ядрено будет.
А по сути... - от радости у меня то и дело дыхание перехватывает! Впервые в моей жизни у меня на зиму МОЙ дом! По настоящему теплый, ни от чего не зависимый, тихий, спокойный, уютный и такой растакой прекрасный!
О тесноте в такие минуты и не вспомнишь.
Позвонил Расул с Полигона.
- Брат, здравствуй! Как дела? Будешь сегодя? Диски привезли новые - кина много теперь!
Ни Расул, ни кто-либо из его земляков или друзей, не знают места расположения моего дома. Я к ним хожу, а ко мне... не стоит. В конце концов, хоть и относятся они ко мне по дружески, но... Я сам по себе и тут без обид. На войне живу - рисковать права не имею. Да и хожу я к ним, не домой ведь, а на работу.
- Привет Расул. Все нормально. Я позже заеду. Надо чего по пути? В магазине может? Все есть? Завидую. В общем через часок буду.
С первой закладки вся эмаль не обгорела. Кидаю на верстак приготовленное зараннее сухое бревнышко и, буквально с напевом в душе режу - закладки три-четыре выйдет. Сухие сгорают быстро, так что кинув трешку поленьев начинаю собираться на подаренном Юрой велосипеде.
Кофе, сахар, перекусить чего - я всегда беру свое. Дело десятое ежели за столом будем Расула похлебку есть, но заведомо я объедать друга конечно не намерен, скорее свою лепту в общий стол внесу.
Напитавшись неуемной радостью возле своего дома, я закинул еще пяток поленьев и поехал в гости к Расулу...
Часа за три-четыре тут однозначно вся эмаль обгорит. Вернусь - оботру белесый пепел от эмали с печки и все - можно жить. Дальше уже всякие полки и иные способы размещения имущества в доме.
О чем поговорить нам было - и как делаются системы обогрева жилища у них, и как это делаю я, и вообще о многом касающемся жилища. До кучи под кофеек и кино какое-то (вроде "Чистилище") посмотрели. В общем несколько часов, с постоянными размышлениями о доме - все ли там прогорело и остался ли запах горящей эмали? - прошли. Расул нагрузил дисками с фильмами, дескать оставайся уже до утра, вон еще сколько фильмов новых прибавилось.
Но мне было невтерпеж - мыслями я все это время пребывал возле своего дома. Впервые я останусь в зиму на месте. Никакого рабства, никакого бродяжничества, я наконец буду нормально жить и каждый мой день будет в основном похож на предыдущий - это моя мечта.
Всем всегда хочется чего-нибудь новое, всяких там перемен. А для меня самое важное чтобы перемен напротив не было, чтобы дни были одинаковы. Мне никто не позволил бы так жить в обществе. Но теперь все будет как надо. Теперь...
В общем решили так - я сейчас поеду домой, приведу там все в порядок, оботру печку и вернусь. До утра уже останусь на полигоне.
Начинались сумерки - еще какой-нибудь час и вообще стемнеет. Но мне хватит времени, а проехать до полигона я смогу и в темноте, под свет фар многочисленных машин...
Когда идти оставалось метров 30 и дом уже был виден, первое что бросилось в глаза - задранный на крышу ковер, заменяющий мне дверь. В тревоге я ускорил движение, ворвался в дом с колотящимся сердцем, но при беглом осмотре не обнаружил пропаж чего-либо из имущества.
Тревога не отпускала и я как зверь стал внимательно обходить свое жилище по периметру, потому и не сразу посмотрел на верстак.
Когда буквально обнюхал каждый сантиметр дома, то подошел и к верстаку...
Аккурат посредине верстака стоял отстрелянный патрон 12 калибра.
...Помирать - помирай, а огород сажай. Это выражение я бывало слышал от бабушки Прасковьи. И хоть организм мой почти не нуждается в пище растительного происхождения (авитаминоз мне точно не грозит), а стало быть и огород для меня лишь пустая трата времени, но дел более чем достаточно при любом раскладе.
Я занимался размещением в доме своих вещей - мастерил разные полочки и прочие приспособления - в тесном пространстве вещи лучше размещать в подвесном состоянии, и/или на полках. И... каждую ночь с тревогой ожидал врагов, так демонстративно оставивших мне на обозрение отстрелянный патрон.
Но пришли они не ночью, а ранним вечером.
2 октября 2009 года, пятница. На улице соорудил маленький навес, куда должно складывать предметы в доме не нужные - заначки укрывного материала, трубки от кемпинга и прочее. Часов 16 вечера, еще многое можно успеть. Поблизости слышны шаги, хруст мелких веточек под чьими-то ногами - наверное грибники.
За работой я не сразу обратил внимание на то, что шаги стихли вблизи моего жилища. Лишь только прислушался, как снаружи кто-то позвал.
Сразу я увидел троих. У всех в руках оружие. Стоят, синхронно качают головами...
Почему-то вспомнились игрушки в машинах многих, с кем я когда-либо ехал попутчиком - обычно это бывали собачки с совершенно отдельно от туловища, шарнирно закрепленными головами, всю дорогу от малейшего движения, головы эти непрерывно раскачивались в разные стороны и с разной (в зависимости от движения) амплитудой.
- Так ты тут обустроился уже?
Мне на столь очевидные вопросы ответить было нечего, кроме того я подозревал что это не все участники.
И действительно, из лесу выбежали собаки и были слышны еще шаги не одного человека.
Как оказалось - двоих, они подошли с другой стороны. В руках так же были ружья. Собаки попусту не лаяли, не бросались, никакой агрессии не проявляли. Но кольцо вокруг меня замкнулось и я снова был безоружным, окруженным множеством вооруженных.
Долго вокруг да около они ходить не стали - выяснив что я не беглый преступник, мне предъявили ультиматум. Варианта предложили два:
Вариант 1 - Я перебираюсь в качестве бесплатного сторожа в их вагончик, расположенный чуть более километра в сторону и чуть глубже в лесу. А мой дом будет уничтожен моими же руками;
Вариант 2 - В ближайшие дни дом мой будет сожжен. Возможно вместе со мной. Нет-нет, не их разумеется руками, просто неожиданно объявятся хулиганы, как это часто в нынешние времена бывает.
...А к вагончику можно прямо сейчас пройти. Вагончик конечно старый, не ухоженный. Но печка в нем не в пример моей - промышленного производства. Вагончик используется ими для посиделок под водочку. И всякий раз они приехав на свои посиделки, могут быстро наготовить мне дров - у всех есть бензопилы - тоже ведь подспорье мне будет, не то что тут я, вручную дрова бы пилил.
Электричества в вагончике, как и в моей хижине, конечно нет. У них-то имеются бензиновые генераторы, которые они иной раз берут с собой на посиделки - на машинах ведь все.
Старшим у них был Герман. Именно он мне, от имени их сообщества, все объяснял. И тонкости ультиматума, и то что я пребываю в принадлежащем им лесу - их охотничих угодьях - и что наслышаны они от людей будто поселилась в лесу группа черных с огромной злой собакой, на всех кидающейся и давно искали это поселение. Вот и нашли наконец.
Много и буднично рассказывал мне Герман, пока шли мы краем поля к их вагончику.
Сам я понимаю, что если бы где-то оставался в живых человек, у которого я отнял семью или дом, это означало бы лишь одно - конец безопасной жизни. Ибо дом, семья - это святые вещи, за которые мстить будет любой.
А в отличие от «любого», бездомный будет сражаться не за наживу, а за саму жизнь - максимально жестоко изворотливо и беспощадно. Более жестоких людей, чем рабы у которых отняли все - на свете не бывает.
Но они думать не желали. Или настолько привыкли к безнаказанности, что думать о возмездии уже не умели. Столь же по деловому буднично Герман продолжал:
- Ты на велосипеде ездишь. Проезжал там, на краю поля пятистенок видел? Тоже какие-то построили. А мы их выжили оттуда. Тут все наше. И с милицией мы очень даже близко знакомы.
Рассказывать такое человеку у которого отнимаешь последнее - надо быть абсолютным идиотом.
Вагончик оказался ужасающе ветхим. Накрененный пол весь в дырах, вместо одного окна на полстены - голая решетка, другие окна от крена лопнули и даже по периметрам рам зияли сплошными щелями в которые проходил мой мобильник.
Печка и вовсе «банная» - с двойной стенкой, из-за чего весь жар будет направлять вверх, туда, где на двух углублениях должны находиться какие-нибудь камни.
Но если снять с печки наружный жестяной кожух (до чего я додумался много времени спустя) не составит труда - сделав ее нормальной, отдающей тепло во все стороны, то практически отстроить изнутри весь этот горе-вагончик мне однозначно не из чего.
Но на войне выбора не бывает.
- Да, старенький вагончик - говорит Герман - заниматься его ремонтом некому, большую часть времени все на работе. Даже когда и собираемся тут, то не более чем на несколько часов.
- Понятно - отвечаю я - ну, я подумаю о вашем "предложении"?
- Да, подумай. Недолго. И не забудь все что мы тебе сказали!
На этом мы на сегодня и расстались.
Конечно я и Юре позвонил. Юра ведь знает их, кто где живет - а мне сейчас большего не сделать - прав тот, у кого оружие. И никакие знания законов тут роли не играют - я безоружен сейчас, и этим ВСЕ сказано.
Когда-то мне казалось, что охотник - это лесной романтик-бродяга, которого поневоле будешь уважать. 2 октября 2009 года я навсегда и окончательно осознал истинное положение вещей. Сюда можно добавить очень и очень многое - "людей" идущих убивать безоружного зверя ради забавы, так называемых "спортсменов"-охотников, Андрюха в Мочилах, по детски весело разглядывающий и всем показывающий снятую на мобильник мучительную смерть лося...
Охотник - это враг. И если домом тебе стал лес, то охотник - главный враг.
И сегодня я твердо знаю, что наравне со зверями, в любой момент, встану на защиту леса - своего дома. Правда в отличие от безоружных зверей, не факт что в тот момент безоружным окажусь и я.
Впервые я видел друга - Юру - столь убедительным.
- Да брось ты голову себе ломать! Больше не придут, точно тебе говорю. Так, видимо по пьяной лавочке, наговорили сами толком не понимая чего. Я узнаю кто там сейчас у них заправляет. Поговорю. Так что спокойно живи себе и не заморачивайся.
Однако, чтобы знать жизнь, надо пережить ВСЕ что пережил я. Никаких легкомысленных слов в такой ситуации быть не может. А Юра...
Возможно зная меня, он понял и чем это может обернуться. Вот и "отскочил" в сторону. Его тут не в чем упрекать - у него есть дом, семья, нормальная жизнь...
- Это что за беспредел? - спросил в один из следующих дней Расул - Я в Чечне воевал, на раз еще много однополчан подтянутся, ты лишь скажи и мы их тут уроем, морды всем расшибем...
- А дальше что? - спрашиваю я - Нет брат, за поддержку тебе спасибо, но я сам должен все сделать. И не морды, а окончательно. Угрожают моей жизни, а не морде...
Часов в 16 в понедельник, 19 октября, когда они пришли снова, в гостях у меня был Юра. Встретить их я вышел сам. Все снова с оружием в руках, и с собаками.
О нахождении внутри Юры они покамест не догадывались. Юра тоже никак о себе им знать не дал и "затихарившись" в хижине весь разговор слышал. За все время разговора никто не зашел внутрь дома.
Состав сегодня был другим - двоих с прошлого раза не было, но прибавился эдакий "боров" в очках, которого более мелкий его напарник - Ваня - звал Серегой. Этот Серега единственный сегодня подошел вплотную к дому, обойдя его по периметру - внутрь не вошел, но Юре "засветился" достаточно.
- Ну, ты видимо так ничего и не понял? - спросил Ваня. - Тогда у тебя времени 24 часа. После этого, к тебе придут другие люди и живым ты отсюда уже не выйдешь. Все, пошли Серега - отозвал "борова" Ваня.
Мне бы сейчас спать ложиться - отсыпаться, к бою готовиться... но нервы сон гнали. Какое-то время молча пили кофе. В чем-либо убеждать Юра меня уже не брался - слишком все очевидно.
- Я знаю - говорит Юра - кто этот "боров". И второго по голосу узнал. Я поговорю...
О чем с ними говорить я не понимал, но и возражать не стал - незачем. Кому говорить, а мне должно мыться, да в чистое одеваться, оружие готовить да место предстоящих действий. На том мы с Юрой сегодня и расстались.
Юра позвонил часов в 10 утра следующего дня. Сказал чтобы я никуда не уходил, ждал его - он сейчас подъедет. А когда приехал, стал убеждать что выхода у меня нет, что надо перебираться покамест в их дырявый вагончик, что с питанием ежели чего мне помогать будет и он, и они. И дров они обеспечат мне там хоть вагон, и вообще...
Когда мы подъехали к отделению Сбербанка России в поселке Красный Путь, где работал Ваня, тот встретил нас сияющей улыбкой, всем видом показывая некое огромное облегчение, вручил мне ключи от вагончика, всю дорогу уверял меня снова и снова об обеспечении дровами и питанием, в общем вел себя как лучший друг...
Единственное о чем я сейчас молил провидение - чтобы не заметил он лютую ненависть в моих, будто растерянных глазах.
Так и началась одна из самых жестоких для меня зим. Сравнить можно лишь с тем побегом, когда в 12-ти летнем возрасте я вынужден был бежать от побоев в школе - в лес. Тогда я более чем серьезно обморозил кисти рук и, сдавшись в плен чуть было не лишился своих обмороженных кистей рук.
Но в этот раз мне предстояло выжить до конца. Возможно силами меня питала ненависть.
Назад - Дальше
Карта сайта
Мой адрес Электронной почты: q2212@yandex.ru
Номер моего мобильного телефона: +79030100732
